Une vie

Вчера слышал я обрывок (как всегда) передачи, где расспрашивали человека, занимающегося онтологией истории забыл в котором парижском университете. (Я не то чтобы точно понял, что такое онтология истории, но что точно - что он занимается историей истории, а это крайне интересно). Он привёл фразу, которой я не знал, не запомнил чью, что история - это зерно оливы, из которого вырастает будущее; а потом вдруг и говорит: но иногда вдруг мы решаем, что мы - выросшие из оливковой косточки - не олива вовсе, а апельсиновое дерево. Подумайте - интересно ли апельсиновому дереву, что оно выросло из оливковой косточки? Нужна ли ему эта история? Интересна ли?

Мне это очень понравилось.

Апельсиновое дерево объявляло себя таковым два с половиной раза, говорю уже я. Французская революция (но олива успешно проросла сквозь неё), большевистская революция (сбросим с пароходов современности) и - в связи с нынешним околосексуальным, околофеминистическим, около-всё движением, я уже слышал про уже написанные книжки (тут быстро с этим делом), в том числе лицами мужескаго полу, в которых объясняется, что отныне мы будем апельсином, а то, что тридцать тысяч лет (это на совести автора, он с большим энтузиазмом произносил эту цифру) всё было не по-цитрусовому, это нас совершенно не должно интересовать. Bright New World (почему-то этих слов не было), мы будем жить иначе, и история начинается сегодня.

Мне нравятся апельсиновые рощи. Но не те, которые выросли из олив.

Я живу в стране, где очень мало отказа от корней. Он случается среди свежих потомков иммигрантов (по стечению обстоятельств, я как раз сегодня утром слышал другую передачу, об иммиграции, где один участник сказал "мой отец был русским, но когда я попросил его научить меня языку, он наотрез отказался: ты француз!", и тут же другой сказал, что у него та же история, только с польским), но это менее страшно, чем в стране без корней: к чужим корням, если они гостеприимны, вполне прирастаешь. (Очень сильное впечатление было в Италии в 1979 г., при "прохождении эмиграции": вокруг как бы чужой праздник, но воспринимается как свой). Здесь полно людей с интеллектуальными профессиями, у которых родственники в деревне или в маленьком городке, и эти родственники вполне есть. В России с корнями очень плохо, всегда было плохо, и по большей части, когда их ищут заново, их не находят, а изготовляют (не в смысле фейка, а в смысле того, что прирастания не случается, а случаются естественно искажённые рассказы. В Америке корни тоже по большей части миф, если говорить о "коренных американцах": история Америки в головах американцев полна не дыр даже, а соединительной ткани, заполнивших то, что не должно входить в историю. (А Болдуин написал, что когда европеец идёт по тротуару, остаются следы, а когда американец - нет). Говорят, что Грузия тоже вертикальная страна, как Франция. Не знаю, но легко могу поверить. Так или иначе, я не боюсь, что из Франции вырастет апельсиновая роща, забывшая оливковое прошлое. Трудно. А вот в невертикальных странах - кто его знает.